С 1925 г. НСДАП (Национал-социалистическая немецкая рабочая партия – нем. NSDAP) подразделялась на территории Германии на так называемые «гау» (нем. Gau), во главе которых стояли «гауляйтеры». Слово «гау» было использовано, чтобы попытаться установить связь с древнегерманским понятием для обозначения округа или области. После того как в 1932/1933 гг. НСДАП пришла к власти, государственные задачи в течение последующих лет все больше переходили к администрации гауляйтеров.

В Германском рейхе было 32 региональных центров этой системы, и в каждом городе выходила региональная партийная газета, которая одновременно была и государственным органом. В регионе Везер-Эмс такой газетой была «Oldenburgische Staatszeitung» («Ольденбургская государственная газета»), выходившая с 1933 г. почти до самого конца войны.

Ниже приводятся выдержки из статей этой газеты, которые показывают попытки нацистского режима сформировать нужное ему отношение гражданского населения к военнопленным.

7 октября 1943 г.

«Военнопленный  остается врагом! Предписания, регулирующие общение с военнопленными».

Почти пугающей является констатация того, насколько равнодушно относятся многие люди к запрету на общение с военнопленными. Штрафы высоки и по необходимости должны быть повышены, чтобы иметь сдерживающий эффект, когда публичные разъяснения и предупреждения не помогают. Наказывается общение именно с военнопленными, то есть с пленными солдатами враждебного нам государства, но не общение с так называемыми гражданскими заключенными. Но каждый порядочный немец ограничит также и общение с последними минимально необходимым объемом.

В Указе об общении с военнопленными говорится, что, если общение с военнопленным не является необходимым вследствие выполнения служебных или профессиональных обязанностей либо вследствие трудовых отношений с военнопленным, то существует запрет на любое общение с военнопленными и любые отношения с ними. Если общение с военнопленными допускается в соответствии с указанными условиями, оно должно быть ограничено минимально необходимым объемом.

В постановлении о защите военной мощи немецкого народа говорится, что должен быть наказан тот, кто поддерживает общение с военнопленным таким образом, который грубо оскорбляет здоровые народные чувства. При этом наказанию подлежит не только тот, кто умышленно, т.е. сознательно и добровольно, нарушает правила, регулирующие общения с военнопленными, но и тот, кто по неосторожности виновен в их нарушении; однако в этом случае наказание меньше, чем при наличии умысла.

Высшим для каждого немца здесь должен быть принцип: во всех ситуациях держись как можно дальше от любого военнопленного, во-первых, потому, что он даже в качестве пленного является врагом твоего народа, а также потому, что тебе тогда, невзирая на присущее всем чувство жалости, не угрожает опасность стать предателем своей родины, своей чести и своей семьи! Если общение с военнопленными обусловлено такими обстоятельствами, как работа и т.д., и поэтому является необходимым, оно должно быть ограничено минимально необходимым объемом. Поэтому, например, в сельских хозяйствах нельзя допускать, чтобы военнопленные ели за одним столом с немцами; именно из-за такого неоправданного уравнивания возникают в дальнейшем более близкие отношения. Такие нарушения являются наказуемыми, даже если при этом не оскорбляются здоровые народные чувства. Однако иные случаи общения с военнопленными, которые не основываются на трудовых отношениях, становятся наказуемыми, если они грубо оскорбляют здоровые народные чувства, при этом решающим является не представление о здоровых народных чувствах самого правонарушителя, а восприятие их порядочным и ответственным гражданином.

Здоровое народное чувство нарушается, например, тогда, когда кто-то позволяет военнопленному выпить пива из своей бутылки или передает ему письма в обход существующего контроля за перепиской. Женщина вообще должна избегать контактов с военнопленным. Маленькие подарки работодателя работающим у него военнопленным в знак признания и стимулирования его трудового усердия не явлзапрещаются, если они остаются в нормальных рамках.

Наказанием за подобные правонарушения является, как правило, тюремное заключение, в тяжелых случаях – каторжные работы.»

8 февраля 1943 г.

«Предостережение Первой мировой войны.

Жалость ведет к крови.

На войне, и особенно на такой войне, которую мы сегодня ведем не на жизнь, а на смерть, господствует один закон – закон жесткости. Мы будем достойно относиться к честному противнику, когда он попадет в наши руки как пленный. Но мы не будем испытывать к нему никаких других чувств. Ведь он остается нашим противником. До своего пленения он стрелял в наших сыновей, отцов, мужей, братьев, женихов и друзей, стремясь обречь наш народ на гибель и уничтожение. За каждым вражеским солдатом тянется след нашей крови, мы видим длинный ряд наших погибших, наших раненых, вдов, сирот, всех немцев, кто страдает и терпит лишения ради этой войны, которую хотели не мы, а другие. Их правители разрушили мир на земле, чтобы уничтожить нас, и сами солдаты являются инструментом для этого.

Тот, кто испытывает жалость к вражеским военнопленным, и даже проявляет к ним добродушие, является предателем, потому что он ухитряется сочувствовать врагу и при этом не думать о миллионах немецких мужчин, которые противостоят этому врагу день и ночь в ожесточенных сражениях, которые вдали от дома должны терпеть бесконечные лишения, переживать поражения и, возможно, жертвовать своей жизнью.

Каждый должен помнить об этом, но он также должен понимать, что вражеский солдат до начала войны прошел обучение, что это его долг – продолжать борьбу за свое государство, даже оказавшись в плену. Он делает это не с оружием, которого у него уже нет, а другими средствами. Но эти средства он сможет эффективно применять лишь тогда, когда сумеет втереться в доверие к немцу. И для этого он должен попытаться использовать немецкое добродушие. Ведь рассчитывать на предателей в нашем сообществе враг больше не может. Вот почему он пытается сделать это иным образом. И мы знаем это.

У нас есть опыт и воспоминания еще из времен Первой мировой войны. Ведь мы можем, например, вспомнить о том, что между 1914 и 1918 годами из 2,5 миллионов военнопленных, размещенных в Германии, 107 тысяч смогли вернуться на родину через нейтральные зарубежные страны и снова смогли противостоять нам на поле боя. 107 тысяч боеспособных, обладующих фронтовым опытом солдат, ведь это почти 8,5 дивизий!

Только благодаря слепому добродушию и ложной жалости большинство из этих военнопленных смогли вновь оказаться на стороне противника. И что они принесли с собой! Конечно, они были одеты в лохмотья, и у них не было с собой больших пакетов. Но это были, как правило, самые умные военнопленные, они много чего увидели и еще больше услышали от «добродушных немцев», и все это они смогли использовать потом на фронте против нас. Никто никогда не сможет подсчитать, сколько лучшей немецкой крови было пролито на фронтах в 1914-18 годах только потому, что стало возможным, чтобы эти 8,5 дивизий военнопленных смогли покинуть свои лагеря!

Однако тогда многие сотни тысяч военнопленных продолжали воевать и в нашем тылу другими способами и средствами. Не спонтанно, а по точным указаниям, которые разрабатывались в военных министерствах вражеских стран и постоянно дополнялись. Для этого военнопленным даже не нужно было бежать, они могли оставаться там, где были, в  разнообразных рабочих командах в промышленности, в сельском хозяйстве или в качестве индивидуальных "верных" помощников где-нибудь на предприятиях или в крестьянских хозяйствах, в доме и во дворе. Чем более прилежными и дружелюбными они себя проявляли, тем более незаметными они были. Во время Первой мировой войны слишком поздно заметили огромный ущерб, нанесенный военной промышленности, транспортной системе, жизненно важным объектам посредством саботажа, поджога товаров, усадеб, складов, кладовых, амбаров, мельниц или посредством тысячи других акций, ведущих к подрыву немецкой военной мощи. Все это не только стоило нашему народу миллионых потерь, но (что было еще хуже!) нанесло удар кинжалом в спину сражающихся на фронте войск, и слишком поздно поняли то, что было подтверждено после 1918 года в публикациях наших врагов: что эти военнопленные, пусть и безоружные, тем не менее очень сильно помогли нашим врагам выиграть войну.

Не принимая во внимание случаи явного предательства, следует указать на то, что бесчисленные изощренные средства для этой тайной войны пленные получили благодаря преступной небрежности, свою роль сыграли нелепое добродушие и ложная жалость бесчисленных немцев у себя на родине, как мужчин, так и женщин, бессознательно вовлеченых в эту государственную измену и поддержавших шпионаж своей необдуманной болтовней. Либералистская система была рассадником еврейско-самаритянской «человечности», которая всегда шла на пользу только другим, потешавшимся над этой слабостью.

Одни только заборы из колючей проволоки и охранники не помогают против побегов и враждебных акций военнопленных. Весь народ должен быть бдительным, жестким и с защищенным броней сердцем, хотя и с достоинством. Это происходит не только потому, что каждый знает о серьезном наказании, ожидающем его в том случае, если он добровольно вступает в связь с военнопленными, оказывает им помощь или ведет себя недостойно по отношению к ним. Нет, в нашем народе есть более глубокий закон, и он записан в наших сердцах: верность фронту.

Опыт того времени заставляет нас быть жесткими, как и воспоминание о том, что уже записано в книгу истории, но часто предается забвению. А именно о том, что в 1918 году мы должны были немедленно вернуть военнопленных в их страны, а немецкие военнопленные в нарушение международного права оставались во вражеских государствах до начала 1920 года и привлекались при самых унизительных обстоятельствах к опаснейшим работам по очистке полей сражений, что заставило нас оплакивать еще много погибших солдат. И следует помнить также о том, что примерно через год после окончания войны Клемансо вымогательским образом сделал условием освобождения немецких военнопленных поставку немецких плавучих доков вместимостью 400.000 тонн, чтобы помешать восстановлению немецкого торгового флота.

Сегодня мы хорошо знаем врага и его стремление уничтожить нас. Поэтому мы не испытываем жалость к противнику в этой судьбоносной борьбе, поэтому мы бдительны, жестки и верны своему народу.

Отто Рибике